Самым чистым типом легального господства Вебер считал бюрократию. Правда, он тут же оговаривается, что никакое государство не может быть полностью бюрократичным, поскольку на вершине лестницы стоят либо наследуемые монархи, либо избранные народом президенты, либо лидеры, избранные парламентской аристократией. Но повседневная непрерывная работа при этом ведется силами специалистов-чиновников, т.е. машиной управления.

Этот тип господства наиболее соответствует формально-рациональной структуре экономики. Правление бюрократии - это господство посредством знания, и в этом заключается его специфически рациональный характер.

Важно отметить, что описанный Вебером «идеальный тип формально-рационального управления», конечно же не имел и не имеет полного эмпирического осуществления ни в одном из индустриальных государств. Собственно Вебер имел ввиду «машину управления», машину в самом буквальном смысле слова, но машину человеческую, у которой нет никакого другого интереса, кроме интереса дела. Однако, подобно всякой машине, машина управления нуждается в надежной программе. Сама же она подобной программы не имеет, будучи структурой формально-рациональной. Поэтому программу может задать ей только политический лидер, ставящий перед собой определенные цели, т.е. другими словами, ставящий формальный механизм управления на службу определенным политическим целям. Формулируя идеально-типические черты бюрократии: законопослушность, беспристрастное отношение к тем, кто обращается в учреждение, рационализм и т.д., Вебер прекрасно понимал, что эти качества чиновника могут формулироваться в качестве общих принципов и требований, но они не являются реальными свойствами лиц, занимающих соответствующие должности. Конфликт между нормативными предписаниями и реальной психологией был для него частью социальной реальности, степень и форма этого конфликта подлежали эмпирическому исследованию.

Для современного западного общества, по Веберу, наиболее адекватны рациональная система права, согласие с властями, основанное на законе, наличие конституционных основ правопорядка и развитого гражданского самосознания, что не исключает глубокого политического конфликта между классами и статусными группами, составляющими данное общество.

Легальное господство, по Веберу, имеет более слабую легитимирующую силу, чем традиционное и харизматическое. Возникает законный вопрос: на каком основании делается такой вывод? Чтобы ответить на него, следует еще раз обратить внимание на то, что представляет собой легальный тип господства. Как уже отмечалось, Вебер за основу легального господства берет целерациональное действие, В чистом виде легальное господство не имеет ценностного фундамента, не случайно этот тип господства осуществляется формально-рационально, где “бюрократическая машина” должна служить исключительно интересам дела.

Важно отметить и то, что отношения господства в “рациональном” государстве рассматриваются Вебером по аналогии с отношениями в сфере частного предпринимательства. Целерациональное действие имеет в качестве своей модели действие экономическое. Экономика – это та “клеточка”, в которой и существует легальный тип господства. Именно экономика более всего поддается рационализации. Она освобождает рынок от сословных ограничений, от сращивания с нравами и обычаями, превращая все качественные характеристики в количественные, то есть расчищая путь для развития сугубо рационального капиталистического хозяйства.

Рациональность, в веберовском понимании, это формальная, функциональная реальность, то есть свободная от всяких ценностных моментов. Это и есть легальное господство. Но именно потому, что формальная рациональность в себе самой своей цели не несет и всегда определяется через что-то другое, легальное господство не имеет достаточно сильной легитимности и должно быть подкреплено чем-то другим – традицией или харизмой. На политическом языке это будет звучать таким образом: парламентская демократия, признаваемая классическим либерализмом единственно правомерно законодательным (легитимирующим) органом, не имеет в себе достаточной легитимирующей силы в глазах масс. А потому она должна быть дополнена или наследованным монархом (чьи права ограничены парламентом), или плебисцитарным путем избранным политическим лидером. Как видим, в первом случае легитимность легального господства усиливается с помощью апелляции к традиции, во втором – с помощью апелляции к харизме.