Присутствие есть, во-первых, наличность, состояние, положение сущего социального мира. Во-вторых, присутствие означает фактичность, «вещественность» сущего социального мира. В-третьих, присутствие выявленное, раскрытое, и в этом смысле — произведенное социологом сущее социального мира. Присутствие есть выступание сути, сущее в его данности, об-наруживание сущности, непосредственное настоящее, очевидность, самопроявление положения вещей. Социологический дискурс с необходимостью является представлением присутствия, поскольку он истинен лишь потому, что восходит к непосредственной истине Присутствия как своего «первосмысла»: самоявленность (Selbsterscheinung) предметной данности сущего представляет собой совпадение интенционального содержания акта сознания с положением вещей (Sachverhalt), т. е., по Э. Гуссерлю, истину (см.: [38]). Но в качестве эмпирического явления сущее социального мира само себя не показывает (оно существует и дано в социологическом опыте лишь опосредствованно, в отношениях и через отношения с другими сущими социального мира), поскольку не является априорной структурой трансцендентальной субъективности. Если сущее социального мира само-себя-в-себе-показывает как присутствие, то присутствие есть трансцендентально-априорная структура.

Присутствие — это пребывание в настоящем; оно есть со-бытие «там» и «здесь», со-временность «тогда» и «теперь» [39, с. 75]. Присутствие есть при-бывание в открытость социологического опыта-постижения. Присутствие как при-бытие сущего социального мира означает, что присутствующее имеет место быть. Присутствие присутствующего предмета исследования — его пре-бытие в затрагивающей существование социолога открытости социологического опыта. Присутствие присутствующего предмета является, таким образом, истиной в себе62. Этот предмет есть данность конкретного сущего социального мира, касающегося существования социолога.

Всякое выводное (дедуктивное или индуктивное) знание о предмете социологического исследования в конечном счете предполагает его причастность присутствию, т. е. «структуре», не требующей для своего рассмотрения соотнесения с чем-либо иным, находящимся за ее пределами. Присутствие очевидно в том смысле, что все его свойства могут быть (однозначно и определенно) усмотрены непосредственно из него самого: при-сутствие раскрывает суть предмета, оно есть пребывание и прибывание сути. Именно данная самоочевидность обосновывает, в конечном счете, все знания о предмете социологического исследования. Присутствие предмета означает не вообще-бытие, но так-а-не-иначе-бытие, открытое социологическому опыту существование в качестве данного определенного присутствующего — конкретного сущего-в-опыте. Присутствие есть нахождение предмета, обращающееся к социологу, затрагивающее его пребывание.

Вследствие этого необходимо поставить вопрос об онтологическом статусе бытийствования самого присутствия, т. е. о бытийствовании сущего, «структурой» которого оно является. Очевидно, что это присутствие не является ни сознанием, ни рефлексией: его смысл заключен в нем самом. Поэтому присутствие (т. е. сущность, выходящая в существование в качестве эмпирически развернутой, доступной непосредственному созерцанию затронутого ею социолога) обретает обоснование лишь в опыте социолога. (Субъект и объект процессуально взаимоопределяются в движении опыта [29, с. 48].) Социологический опыт не сводится к непосредственному внутреннему переживанию, предшествующему субъект-объектному отношению. Социологический опыт выступает преимущественным способом включения агента в научное производство63, а формой его [социологического опыта] объективации является присутствие — социологическая метафора бытийствования сущего социального мира64.

Как возможно социологическое созерцание присутствия? Оно возможно лишь как аффицирование созерцания присутствием ("всякое возможное для нас созерцание чувственно" [40, c. 136]), поскольку то, что не проявляет, не раскрывает себя в социологическом опыте, не может быть воспринято социологом65. А как возможно представление о присутствии в социологическом мышлении? Только путем дискурсивного соотнесения с всеобщим понятием социологии — «присутствием». Следовательно, содержание представления о присутствии задается созерцанием самообнаруживающегося, самопроявляющегося, самораскрывающегося в опыте социолога предмета, а форма связи созерцаний, т. е. суждения о присутствии, определяется всеобщими понятиями, данными a priori66. Говоря социологически, "ту функцию, исполнение которой все еще ожидалось кантовским схематизмом от субъекта, а именно функцию предваряющего приведения в соответствие чувственного многообразия с фундаментальными понятиями, берет на себя сегодня вместо субъекта" научное производство [41].

Проблема в том, что, согласно восходящей к И. Канту традиции, любой объект сознания складывается из чувственно созерцаемого a posterirori и оформляемого активно действующим рассудком a priori: рассудок привносит универсалии в данные чувственно уникалии. Напротив, по Э. Гуссерлю (см.: [48]), интенциональность (intentio) и ее предмет (intentum) взаимопринадлежат друг другу, а интенциональные предметы обладают структурной целостностью в смысле изначального единства уникалий и универсалий, которые находятся в самих вещах; при этом чувственное и категориальное созерцание как однородные дающие интенции действуют вместе и одновременно, так что чувственное созерцание раскрывает индивидуальные характеристики интенциональных предметов, тогда как их всеобщие характеристики и всеобщие отношения усматриваются категориальным созерцанием. Таким образом, интеллект не противопоставляется чувственному созерцанию, а объединяется с ним (они лишь по-разному дают интенциональные предметы), и не бывает предметов памяти, мышления или воображения, существующих независимо от предметов перцепции: это одни и те же предметы интенциональных актов. Отсюда, в частности, вытекает, что априорность, понятая как интуитивная данность, носит универсальный характер (см.: [52]), в силу чего все интендированные предметы даны a priori, причем априорность есть атрибут бытийствования, т. е. и субъекта, и объекта (см.: [25]). Интерпретируя интенционально конституированные переживания и акты сознания в духе М. Хайдеггера как конкретно-жизненные деятельностные отношения социолога, мы можем истолковать самоманифестацию феномена (или интенциональную данность) как открытость того, что присутствует в социальной реальности, как показ сущим социального мира самого себя. Иными словами, категориальное созерцание — момент любого конкретного созерцания социолога. Это конкретное созерцание дает не имманентный сознанию феномен, в котором только светится трансцендентное сущее-в-себе (""За" феноменами феноменологии не стоит по их сути ничего другого…" [25, с. 36].), а сущее социального мира как оно есть, сам же феномен представляет собой открытое социологу сущее социального мира (себя-в-себе-самом-показывающее [25a, с. 28]).