1) нарастание напряженности;

2) взрыв насилия;

3) раскаяние.

В этой модели наглядно показано, как «соседствуют» чувства и мысли. Их исходные позиции следует считать автономными, т.к. живут они на разных этажах: чувства - на этаже бессознательного, а мысли - на этаже сознания. Мысли все время «скачут» (бодрствующее сознание) или прыгают как белки с ветки на ветку - так, во всяком случае, утверждают дзенбуддисты. В то время как чувства могут до поры до времени безмолвствовать (сейчас я не гневаюсь .).

Однако в какой-то момент, получив толчок извне, чувства просыпаются, а в случае опасности просто вспыхивают, заставляя человека немедленно реагировать. Мысли еще не успевают за чувствами, если они сильны, а сознание подавлено, как в случае гнева, тогда чувства выражают агрессию и во внешних свойствах. И уже потом мысль запоздало может овладеть ситуацией и пробудить уже другие чувства - чувства вины и раскаяния.

Однако в состоянии, когда человек испытывает чувство мести, мы наблюдаем иную картину. В этом случае берет верх мысль: она придает определенную форму чувству, делает ее предметной, а главное целенаправленной. Это происходит потому, что чувство мести в большей мере социализировано, оно выходит за рамки аффективной жизни индивида. «Месть, - как пишет Жиль Липовецки, - это объединяющий ритуал, направленный против самостоятельности индивида, против политического размежевания . Закон мести требует, чтобы люди рисковали своей жизнью ради солидарности и чести группы» [11, с. 260]. Человек чести должен мстить от мысли, которая определяет смысл и содержание агрессии. И он следует законам мести, потому что хочет сохраниться как часть сообщества, к которому принадлежит. Сегодня остались «рудименты» от былых представлений, ныне закон мести уже не «работает», как в примитивных обществах, на сохранение порядка и равновесия. Эти задачи в современных обществах решают институты права, а месть ограничивается лишь реваншем (мелкими уколами) за уязвленное «Я».

Правда, есть этносы, которые, несмотря на свои цивилизационные успехи, продолжают жить по законам кровной мести. Многим памятен случай, когда человек интеллектуальной профессии, потеряв семью в авиакатастрофе и обвинив в этом авиадиспетчера, сам вершил правосудие по принципу «око за око». Спрашивается, что в большей мере повлияло на его поведение: чувства или мысли? Думается, что мысли, ибо они вывели агрессию

во вне, спланировали и сделали возможным осуществление личной агрессии. Притом, что убийство авиадиспетчера, как мы знаем, оказалось непростым предприятием . Если же верх взяли бы чувства, то агрессия по большей части осталась внутри, и со временем привела бы к разрушению самого организма посредством суицида или какого-либо смертельного недуга. Поэтому можно сказать, что месть рождается как чувство, но получает свое развитие и достигает цели (чувства удовлетворения) через действенные мысли и решения. Мысль побеждает чувства, видимо, так и должно происходить, но когда она побеждает и волю, то мы получаем злодейство или возмездие. Последнее, надо полагать, становится прерогативой государства (его спецслужб) как органа легитимного насилия и осуществляется «в любом месте, в любое время».

Теперь с этих же позиций рассмотрим такое чувство как удовольствие, которое стоит особняком в ряду агрессивных чувств. Логично предположить, что удовольствие ничего общего не может иметь с агрессией, что ему следует искать иные сферы и способы своего проявления. Но это не так2. Удовольствие, как агрессивное чувство, все чаще присутствует в криминальных преступлениях, совершаемых как индивидуально, так и коллективно. В первом случае, когда имеет место так называемая психопатическая агрессия, объяснение дают психология, психоанализ и психопатология; во втором (групповая агрессия) - социальная психология и социология.